«ОБЕРТОНЫ» КАК МОЛОДЫ МЫ БЫЛИ.


   Группа "Обертоны" родилась в январе 1980 года, когда молодые музыканты, решив не зависеть от взрослых дядь и теть, собрались вместе в актовом зале ГПТУ-3. Все мы были выходцы из мастерской (правда, разными путями) Олега Владимировича Казакова, "старого", солидного музыканта, который ковал тогда молодых менестрелей. Базируясь в ДК "Профтехобразование", под его чутким руководством, мы обслуживали различные семинары, слеты, партийные и комсомольские сборы. Хитом того времени у нас была "Любовь, комсомол и весна". Все шло прекрасно, но хотелось свободы, хотелось раскрепощения, хотелось просто беспрепятственно' выезжать на халтуры и, ко¬нечно же, заниматься своим делом, Эту свободу нам предоставил Владимир Гаврилов, занимавший тогда должность руководителя ВИА в ГПТУ-3: Название родилось спонтанно. Гаврилов, закончивший Культурно-просветительное училище, вычитав мудренное слово в "Теории музыки", предложил обозваться "Обертонами", что, если сказать грубо, означает: "неопределенные звуки вокруг определенных нот".
   Так оно и было. Первый состав был не большой: Евгений Чернякин гитара; Константин Штыров, бас-гитара; Виктор Зибров, ударные; и я Вячеслав Бычков, вокалист. Иногда с нами работали: гитарист Евгений Арбузов, барабанщик Олег Студилин. Воспитывались мы на "Дип Перпл", Лед Зеппелин", "Слейд", "Назарет" и т.д., поэтому всячески пытались подра¬жать им. Иногда, нарушая все морали комсомольского общества, отрывались от "Smoke On The Water". Тогда мы репетировали до глубокой ночи, даже иногда возвращались домой с восходом солнца. Бомбили, отдыхали, играли в карты, курили и вновь бомбили. Вскоре начались халтуры свадьбы, различные вечера танцев, и мы стали зарабатывать. Хотя и бесплатно, ради своего удовольствия, давали концерты в трудовых лагерях. Нам было интересно выступать на публике, и мы трудились, приобретая опыт и уверенность в себе. Но вот наш гитарист находит себе "настоящую" работу в Пензенской филармонии, и мы разошлись, как в море корабли. Женя уезжает с московской шлягерной группой на гастроли по области, а я стал работать в Комсомольском парке ритм-гитаристом и вокалистом. Но это скоро кончилось, кончилось лето восьмидесятого, кончилась работа, и мы с басистом Костей Штыровом вновь собираем "Обертоны". Приглашаем гитариста Сергея Архангельского и барабанщика Павла Раскачкина. Сделав за один вечер программу, пускаемся по халтурам. Но этого было конечно мало; и мы начали зани¬маться посерьезнее. Садимся в клуб Горэлектросети, пробуем свои "вещи", экспериментируем, пытаемся увеличить состав, но не сойдясь в отношениях с администрацией, мы уходим к О.Казакову. Он предоставил аппаратуру, помещение и полную свободу.
   Весна, лето 1981 год. Водка еще не дорогая,- свадьбы играли с шиком,- музыканты стоили 80-100 рублей. К тому же дискотека не имела успеха, может из-за нехватки свадебного репертуара или несовершенства бытовой аппаратуры, но, вероятно, поэтому для музыкантов ВИА настало золотое время. Но нам свадьбы быстро надоели, и мы искали что-нибудь посолиднее. Нам хотелось чтобы "Обертонов" знали, слушали и понимали. И тут удача. Случайно узнаем, что у некого Романова разбежались музыканты, которые работали с ним на танцах в ДК "Дружба". И мы, не теряя ни минуты, помчались к нему в инс¬титут "Гипромаш". После долгих переговоров, он слушает нас и берет к себе. В коллектив вливаются клавишник и еще один гитарист.
В конце октября 1981 года мы открываем первый для нас танцевальный сезон в ДК Дружба. Состав: А.Личидов - гитара, вокал; С.Архангельский - гитара, вокал; А.Борисов - клавишные, вокал; В.Бычков - вокал; П.Раскачкин - барабаны, вокал; К.Штыров - бас-гитара; В.Романов - художественный руководитель. Чуть позже к нам приходит солистка, студентка музучилища Марина Селиманова, которая своим мягким альтом разбавляла наши хриплые голоса. В то время я и Архангельский тоже изучали музыкальную грамоту в КПУ. А пока образование имелели лишь руководитель и клавишник, остальные самоучки.
   Народ еще был под впечатлением от гастролей кумиров всей молодежи группы "Машина времени" в Пензе. А тут мы с программой, построенной в основном из песен Макаревича и Кутикова. Этим попадаем в струю. Танцплощадка переполнена, в раздевалке не хватает крючков для верхней одежды, дополнительно раздевают чуть ли не в директорской. Было забавно видеть, как танцующие трутся друг о друга в ужасной тесноте, как будто в переполненном автобусе,  но, однако же, приятно это было видеть.
   Романов досконально расписывал нам песни советских композиторов и требовал точности до малейшей нотки, до малейшего нюанса. Так у нас начинался "великий" сдер, который продолжался много лет, и конечно же здорово нам помогал. От самых простых до сложных "вещей", мы раскладывали по косточ¬кам, разбирали и наигрывали до тех пор, пока не получалось точная копия погрешность лишь на звучание инструментов и тембры голосов. И еще, самые попсовые песни каким-то образом утяжелялись. До своих "вещей" никогда не доходили руки, очень много репетиций уходило на обновление танцевальной программы. Нельзя было отставать от моды на шлягеры.
В 1982 году мы ударяем по харду, тем самым отпугиваем, несколько, публику, потому что я до сих пор не понимаю, как под "Круиз" можно было танцевать. Состав группы немного обновился,- гитариста Личидова меняет А. Черемшанов, а на барабанах вместо Раскачкина - А.Федотов(Мичурин).
   1983 год - веселое время, мафия, "узбекское дело", в магазинах и кинотеатрах хватают людей до выяснения личности, а музыкантам разрешают играть только те песни, которые написаны композиторами «Союза композиторов». Нет, позволяли исполнять и свои "вещи", правда, три процента от репертуара, но представляете какой должна быть по насыщенности программа, чтобы можно было показать что-то свое. Конечно, музыканты выходили из положения; в рапортичках отписывали: "Музыка Союза композиторов; слова Союза писателей", а сами исполняли, что душе угодно. Выгода обоюдная: союзы получали бабки, а мы работу и удовольствие.
. В это время областной отдел культуры издает указ об обязательном участии всех работающих музыкантов в конкурсе "Сурская весна - 83", в противном случае им запрещались любые выступления. Что тогда было: на сцену ДК "Заря" из всех углов из кабаков повыползали певцы и инструменталисты от самых юных до седых неповоротливых стариков. Мы же к конкурсу совсем не готовились, так что выпалили то, что было. Про партию и комсомол мы не пели, так что о призовом месте и речи не могло быть, но зато после выступления на конкурсе, Иван Дмитриевич Балалаев приглашает нас работать на танцплощадке в ЦПКиО им. Белинского, хотя и получили мы в «тык» за поведение на сцене, танец живота, испоняемый одним из участников,- вольности не позволялись.
   Вскоре, извинившись и объяснив, что из-за рок-музыки не хочет терять место тапера в Доме пионеров, от нас уходит клавишник Саша Борисов, и без всяких извинений убегает гитарист А. Черемшанов.
В Белинском состав был таким: С. Архангельский, гитара; С. Стрельников, клавишные; А.Федотов, ударные; К.Штыров, бас-гитара; вокалисты: В. Бычков, Д. Кузнецов, В. Зайцев, М. Селиманова, худ.рук, В. Романов.
   В середине сезона Стрельников уходит работать в кабак, его заменяет В.Черницов, и затем М. Карпов, вместо Федотова, - вновь приходит в группу П. Раскачкин и Возвращается гитарист А. Личидов.
Конечно это было время, пожалуй, самое счастливое. Публики набивалось до двух с половиной тысяч человек, такого в истории парка не было. Тогда существовала "живая" музыка, и народ предпочитал ее магнитофонным записям, хоть и качественным.
В том же 1983 году мы пробуем записывать через Костин KSH - самопальный пультик свои песни в стерео режиме, что было в новинку для нас, да и вообще для нашего города. Но работа на танцах мешает нам глубже и теснее заниматься этим делом, хотя песни писались и пробовались.
   В феврале 1984 года мы работаем над магнитоальбомом, который позже затерялся, а попытки найти единственный экземпляр, к сожалению, успеха не принесли. В то время казалось, что все еще усеется, что все когда-то повторится. Поэтому,. наверное, мы так небрежно относились к тому, что сейчас превратилось бы в реликвию. И вообще: за эти годы сделано множество записей, которых, к сожалению, сохранилось очень мало
   Вскоре группу покидает главный композитор Александр Личидов, но "Обертоны" продолжают жить и работать.
В 1985 году Е коллектив приходит второй вокалист Александр Мокрынский. Становится на много удобней выступать: когда я на сцене,- Саша за операторским пультом, когда он - я,. Конечно дележ репертуара проходил как-то ревностно, но в общем никто в обиде не был. Один сезон вместо Марины Селимановой у нас, проработала Майя Коннова.
   1986 год. В СССР - перестройка: борьба с пьянством,- у винных магазинов многочасовые очереди, расширяются вытрезвители, рубится лоза, определен возраст пьяниц - 21 год. Молодежь стала избегать многолюдных собраний в общественных местах. Мальчики, и девочки предпочитают таиться в небольших компаниях, подальше от глаз взрослых, поэтому опустел свето- музыкальный фонтан, народ перестал посещать танцплощадки. В тот год мы открываем "пустой" сезон в Центральном парке. Из-за маленькой посещаемости, в середине лета пришлось покинуть танцы, хотя мы оставались работать при парке; С тех пор танцплощадка "не видела" больше "живых" музыкантов. Ну а мы без дела не остались: работали на замене в кабаке, играли, различные вечера и, так называемые, безалкогольные свадьбы.
Осенью мы открываем очередной шестой зимний сезон танцев в ДК «Дружба». Пять прошедших лет это все-таки много для танцплощадки. Мальчики и девочки подрастают, приходят на танцы, взрослеют и уходят, Поменялась публика, поменялась дважды администрация, изменился интерьер, остались кинотехник, вахтеры-билетеры и группа "Обертоны". Но, к сожалению, "перестройка" добралась и в этот отдаленный уголок. Народ все реже стал заглядывать к нам на огонек в ДК. И мы решаем покончить с этим делом навсегда. Переезжаем опять в "Гипромаш".
Многие музыканты всегда пытаются найти работу, играть за деньги. А она нам только мешала, вероятно. Но теперь мы свободны, хотя горько от этого, зато стало много времени для творчества, для раскрытия своего потенциала, для своих песен,
В то время на пензенском телевидении готовится новая музыкальная молодежная программа "Микрофон включен", и нас приглашают в ней поучаствовать, правда из всего нашего репертуара, редактор выбирает самые попсовые песни, что нас несколько озадачило. Только по ходу записи передачи мы поняли в чем дело. Телекамеры, свет, суета. Помещение госцирка заполняет публика из ближайших учебных заведений, прямо с авоськами с учебной литературой .Внимание. Тишина. Съемка. На арену выходит во всем белом Вячеслав Муравьев, немного вол¬нуясь (все же это его дебют), начинает вести программу, суть в том, что перед зрителями выступают пять пензенских команд, которые представляют различные стили и направления В музыке: джаз, рок, арт-рок, новая волна, ну и, конечно, советская эстрадная песня, которую представляем мы, то есть ансамбль "Обертоны". Публика должна бросать свои бюллетени в урны с названием группы, тем самым отдавая свои голоса тому или иному жанру. Однако приятно, что за нас проголосовало боль¬шинство девушек, находящихся в зале. Конечно интересная была идея, жать что маловато было таких передач...

    В начале 1987 года мы начинаем подумывать о собственной концертной программе. У нас возникает необходимость в звукооператоре высокого класса. Наш басист Константин Штыров, на  котором висели ремонт и качество звучания аппаратуры, решил
бросить гитару и серьезно заняться звуком. Правда с того времени у нас начинается байда с бас-гитаристами, которые менялись у нас, извините за каламбур, как перчатки, но это, вероятно, нужно было.
В состав группы вливаются басист Михаил Попов и мы, на-конец, начинаем работать свои композиции в хард-роке. Вот где было оторваться! Ведь мы были поклонниками этого стиля. В "вещах" дефицита не было, песни у нас писали: клавишник Михаил Карпов, барабанщик Павел Раскачкин и я Вячеслав Бычков. Без аранжировок нашего гитариста Сергея Архангельского трудно представить звучание какой-либо "вещи", конечно, в рождении всей композиции всегда принимал участие весь коллектив.
   В том же году организуется рок-клуб, где мы становимся полноправными участниками. Идея создания клуба для рок-музыкантов в Пензе зрела давно (по всей стране они появлялись, как грибы, а в нашем городе идея только зрела), но вот нашелся один человек, который воплотил ее в жизнь. Страстный меломан, любитель подпольного рока, Сергей Бахталин объединил под крышей городского молодежного центра (ГМЦ) ребят, жаждущих лобать не только для себя, но и выносить свои творения в свет, на суд зрителей. Конечно, для волосатых хулиганистых парней был нужен надзиратель, естественно в лице Комсомола, поэтому рок-клуб был организован под его эгидой. Первая тусовка клубовцев состоялась в кафе Центральный, где было общее знакомство с коллективами (хотя в основном друг друга все давно знали). На сцене уютного безалкогольного кафе состоялся первый концерт рок-клуба, который записывался и освещался пензенским радио. Но это было только небольшая разминка перед рок-фестивалем, который состоялся позже в зале Культпросветучилища. Конечно же то был праздник, праздник для зрителей и музыкантов, некоторые впервые вышли на такую сцену. Ни первых , ни вторых, вообще никаких мест решили не присуждать, а трем лучшим группам присвоили лауреатские звания. Мы попали в эту тройку.
Рок-группа "Обертоны": С.Архангельский - гитара, М.Карпов - клавишные, М.Попов - бас-гитара; П.Раскачкин - ударные, В.Бычков - вокал, Д.Котков - вокал, - в таком составе существует в 1987 году. Этот год для нас был годом званий и наград. И так рок-группа "Обертоны" становится лауреатом первого пензенского рок-фестиваля, через неделю, на областном конкурсе "Музыкальная весна 87" - получаем-диплом второй степени, там же Михаил Попов за слэповую вставку в композицию "Музыкант", получает лучшего басиста. Далее группа становится победителем радио конкурса "Микрофон-87". В этом же году коллектив награждается грамотой Правления Союза Композиторов СССР и грамотой пензенского комсомола за лучшую песню социально-политического содержания ("Атомный за¬ряд"). Вскоре наши песни звучат по радио и на телевидении.
   Вспоминается одна из записей на телевидении. Представьте:   цветомузыкальный фонтан, телевизионные громадные машины с антеннами и усилителями, стационарные камеры на тротуарах, кабели и, конечно же толпы зевак. Представьте наше ощущение, - когда предстоит кривляться перед случайной публикой, возможно вообще не знающей, что такое рок-музыка, да еше под фонограмму, которая заранее записана в студии (иногда 'технические условия не позволяют одновременно записывать звук и изображение). Со своей "Теслой" я не стал косить под радиомикрофон, прицепил шнур, а второй конец, чтобы не болтался, опустил в, недалеко стоящую урну. По поводу чего было много реплик со стороны зевак.. А вообще все было весело и страшно итересно... Но время бежит... Вскоре от нас уходит басист. На его место мы принимаем Василия Фигаровокого, который поразительно быстро схватывает нашу программу, рожает в муках прекрасную композицию на слова нашего барабанщика П.Раскачкина "Рай", которая, на мой взгляд, главнее, чем его же "Как все" (звучащая в Юрмале). Мы расширяем программу и пробуем свои силы в концерте.
 
   Первый наш рок-концерт, по полной программе, с билетами, на профессиональной сцене, состоялся в "Нижнем Ломове". Весь город в наших афишах, сцена ЦДК и классная публика. Приятно, однако же. Продюссировал этот концерт  В.Иванков. Потом выступали в Пензе, - это были различные сборные концерты. А однажды играли на стадионе, перед футбольным матчем, открытие сезона. Вскоре Фигаровокого приглашают в филармонию, это был его час, но мы вновь остались без басиста. Нас выручает председатель пензенского рок-клуба Сергей Бахталин. Когда-то давным-давно он занимался на бас-гитаре, и сейчас решил попробовать свои силы с нами. Играл он все как положено, хотя был не очень сценичен, да и на гриф постоянно посматривал. Но это нам не помешало в декабре 1987 года с успехом выступить на рок-фестивале в Саратове.
   У нас в Пензе ребята играли арт, хард, хеви...,там же воснове лежал панк-рок, а это прежде всего острые, приколистые тексты, и некоторые панкеры попросту не умели играть. Правда шоу было выдержано в стиле, не обошлось без перебранок с жюри и голой задницы на сцене, а у одной группы одновременно играли аж три басиста. В завершение - драка с гопниками. Но, в отличие от наших музыкантов, в Саратове ребята держатся сплоченно, вместе, и всячески помогают друг    другу. Как-то по братски относятся к своим фестивальным конкурентам, искренне радуются достижениям в музыке и поэзии, весело поддерживают  выходки и приколы выступающих.
Бахталину, прямо скажем некогда, у него. в ГМЦ звукозапись, видеосалон, к тому же он очень занят организацией второго рок-фестиваля... Мы ищем басиста, желательно молодого, желательно не женатого и, желательно умеющего играть. Такой есть Дима Ляпин. Под чутким руководством коллектива и отдельным нервным выпадам гитариста Сереги, он одолел программу.
Второй рок-фестиваль открывали мы, то бишь, "Обертоны", и довольно не удачно. Какой-то гад перед началом вывернул все ручки у пульта и, пока на ходу операторы исправляли положение, нам пришлось "шлепать" на поганом звуке. Хотя программа была отточена до мелочей, и песни были в традиции, но мы не прозвучали. К нам подходили многие музыканты: "Все клево, ребята, не растраивайтесь. Кому надо, все поняли". Но, конечно, жалко, что не удалось того, что было задумано. Сразу после окончания нашего выступления на фестивале, без всяких на то причин, исчезает наш молодой басист (из нас его больше никто не видел). Теперь уже нашу программу на бас-гитаре учит Сергей Могилко. Мы продолжаем репетировать, писать свои песни, сдирать чужие и, время от времени, выезжать на халтуры(свадьбы).

   Так все и шло бы, но вот однажды появляется Анатолий Челышков, представляется администратором и предлагает свои услуги. То есть покататься по области с концертами. "Обертоны" сначала скептически относятся к этой идее, но потом находят ее недурной, и, наконец, решаются на эту авантюру. И так музыкальный кооператив "Ди- витерсмент" начинает работать. В группу приходит конферансье и клоун в одном лице лилипут Геннадий Малащенко, Мы же доводим до совершенства музыкальную часть, оттачиваем до автоматизма движения на сцене, операторы делают приемлемыми звук и свет. Гена придумывает репризы и хохмы, и вот мы отправляемся в гастрольную поездку, начиная с Шемышейского района: Демкино, Усть-Уза и далее. А на дворе осень, потом зима с заносами на дорогах, лисы при свете фар, а также публика, такая разная и похожая.. Программа была 50 на 50 - половина своих "вещей", половина популярной эстрады. Незнакомые песни незнакомой группы, естественно, принимались несколько насто-роженно, многое просто было не понятно для слушателя с первого раза (а второго раза на концерте и быть не могло). Правда заводили некоторые наши роковые композиции молодежь, но и для остальной публики должен быть просто беззаботный отдых, поэтому последними советскими хитами мы просто вводили публику в настоящий экстаз. На сцене вся наша команда вела себя расковано, о озарцой и весельем, поэтому наше настроение легко передавалось публике, и, конечно, почти на всех концертах была непринужденная и доброжелательная обстановка. В небольших промежутках, через три-четыре песни, выходил на сцену Гена-лилипут и начинал смешить публику изображая то пьянь, то бабу, то ребенка. В это время мы, отдыхая, дымили за сценой. Так бы и продолжалось наше шествие по области, но какой-то дядя из филармонии накатал на нас телегу в отдел культуры, пишет: "так мол и так, грабят нас честных советских артистов - монополистов кооператоры проклятые, зарабатывают наши денежки, непорядок, примите меры!" Меры были приняты - нас закрыли, запретили выступать под страхом расправы. Мы на несколько месяцев ушли в подполье. Но наш администратор не дремал - искал новые законные пути выхода ансамбля на эстраду. И обратно же помог Ленинский комсомол, взяв группу под свое покровительство. И так теперь уже под эгидой молодежного центра Железнодорожного райисполкома города Пензы мы вновь начинаем приобретать работоспособность. К нам присоединяются: исполнительница бардовых песен, цыганский фольклорный ансамбль "Романе Гиля" и артисты оригинального жанра, лауреаты молодежного фестиваля в Пхеньяне Александр и Ольга Куликовы.
. Концерт длился строго два часа, и потому цены на билеты были по тем временам приличные (2.50). Своим шоу мы пытались заинтересовать широкие массы, поэтому программа была разнообразна, даже контрастна, и номера сменяли друг друга быстро и непринужденно.
  Одевались мы весело и необычно два раза меняя свой облик за концерт. Самым сценичным у нас был басист Сергей. Могилко, очень хорошо держался на Сцене, и когда в последнем "сете" он выбегал в шортах на лямочках, в скаутском галстуке,- публика просто рыдала от хохота, и во время представления всегда долго ему аплодировала. Игорь Байкалов чуть в отдалении за клавишами, в белом саване, с крашенными черными кругами вокруг глаз и синими губами, бледными впалыми щеками и длинными прямыми волосами, выглядел вылитой тетушкой "смертью". Косу мы ему тоже придумали, но руки его постоянно были заняты, а крышка Гроба, которая, по замыслу должна стоять рядом с ним, была слишком громоздкой для перевозок, поэтому у вы, ни косы, ни крышки для украшения-устрашения не было. Во время концерта своими прикольными балетными движениями, он вызывал истерический смех в зале, а когда в лучах стробоскопа он бросал все и выбегал вперед, начинал своими длинными ногами выплясывать лезгинку, народ просто падал со стульев.... Гитарист Сергей Архангельский всегда выглядел степенно: на правой щеке нарисовано что-то вроде креста, на левой что-то вроде слезы, на шее гитара, под ногами примочки, а впереди стойка с микрофоном, ноги шире плеч, руки колесом. Паша Раскачкин - то в узбекском балахоне, то в черной майке с оголенным пузиком, с цепью на шее, казалось вот-вот выскочит, из-за своих барабанов и. понесется в круговерть по сцене. Исполнительница бардовых песен (в основном Дольского, потому что где-то, когда-то с ним вместе работала) Ольга - всегда в черном, с классической гитарой нагоняла тоску на зрителей. Цыгане, конечно, были не блеск, но имели положительное отношение к количеству публики. Куликовы не всегда имели возможность выезжать с нами, но когда у них бывало окно между Москвой и Америкой они выступали в нашем шоу, зал замирал от восторга. Как-то, еще до нашего знакомства, по центральному телевизору я увидел, как молодой человек в строгом костюме под милую музыку с легкостью, как пушинку подбрасывает женщину, которая к тому же исполняет акробатические трюки. А самое главное, когда кавалер держит свою партнершу перед, собой на вытянутой руке то приседая, то становясь на колено, то кружась вокруг своей оси... и так не одну минуту. В тот момент, когда я впервые смотрел на его улыбающееся лицо и на женщину "пушинку" на его ладони, я вскочил с кресла и долго не мог понять что происходит, это выше человеческих возможностей. А тут и предположить было трудно, что с этими уникальными людьми я буду работать в одном шоу. Конечно это высокопрофессиональные артисты. Всегда аккуратные, хорошо выглажены и очень талантливы. Выл у них еще номер по отгадыванию предметов. Это приводило в ужас и недоумение зрителей, особенно старушек. Ольга завязывала глаза, а Саша ходил по залу брал в руки предлагаемые публикой предметы и она безошибочно угадывала их.
   Наш лилипут Гена выходил в "непоймешьчем": цветастая рубашка, штанишки не определенного цвета и кеды. Начинал: "Добрый вечер, дорогие друзья. Перед вами Лауреаты Пензенского рок-фестиваля, дипломанты всесоюзного смотра-конкурса народного творчества, и т.д. и т.п. группа "Обертоны! Встречайте!.."  Пока мы "громили", он одевает платье, набивает тряпками грудь, в перерыве исполняет монолог эдакой дамы, гнилой интелегенши. В следующие выходы он в уматину рыгает в микрофон, и так мотается среди стоек, что публика захлебывается от смеха, потом была и грустная песенка о гномике, и глупенький малыш, и клоун, и так далее. В конце представлял всех, отпускал разные хохмочки и прощался.
   Я же появлялся в начале в красной рубахе, потом в строгом костюме с галстуком, лихо вытанцовывая рок-н-рол, в завершение - в драной тельняшке, тертых-притертых джинсах и куртке без рукавов. Каждый выход на сцену был для меня не поддельным праздником. Каждый раз я волновался и боялся публики. Я не мог халтурить, не мог не выкладываться, потому что передо мной люди, которые смотрят на меня, слушают меня, которые просто пришли к нам, заплатив деньги, Я с детства мечтал о гастролях, мне всегда нравилось выступать в концертах. Мы давали по два, иногда три концерта в день, и каждый концерт для меня был, как будто первым и последним. Я любил эти сцены, эти рампы, разноцветный свет, микрофон свой битый несколько раз. Я любил эту жизнь, жизнь артиста. На сцене я работал так, что промокал полностью, пот капал с носа, с волос, заливал и щипал глаза, даже зимой, в мороз. Иногда казалось, что сорвусь где-нибудь, посередине песни... И самой большой наградой были, конечно же, аплодисменты.
В общем, публика нас принимала хорошо и доброжелательно всегда. После концертов люди запросто подходили к нам, желали успехов в творчестве, интересовались личной жизнью и просто знакомились. Каждая встреча доставляла радость... Конечно не обходилось и без казусов. Б Каргалейке, например, один, сильно подвыпивший местный рэкетир, зашел за кулисы во время концерта и, угрожая граблями, потребовал пятьдесят рублей, либо концерт не состоится. Своим же местным ребятам пришлось побить его, чтобы успокоить. В Нижней Юлюзани пытались купить танцевальную группу состоящую из молодых девушек. В Кондоле, ночью, пока мы мирно спали в гостинице, разбив стекло, из нашего автобуса украли документы, билеты и деньги. А иногда нам приходилось отбиваться от настойчивых коллективных не обоснованных обвинений в выступлении де под фонограмму. Приходилось доказывать, что играем только в живую, хаотично дергать за струны или давать кому-то подер¬гать. Конечно, с другой стороны, приятно, что мы звучали, как пластинка, по крайней мере, мы этого всегда и добивались.
   Были у нас и аншлаги, и пустые залы, а так же замечательные зрители. В Мокшане и Сурске очень клевая, симпатичная публика. Чертково и Нечаевка - нам тоже очень понрави¬лись. А на концертах в Лунине сцену полностью засыпали цветами. В Воробьевке Шейышейского района клубик маленький, но какой-то теплый и приветливый. И много-много у нас в области городов и сел, где любят и ждут артистов, находят время, чтобы посмотреть на шоу, послушать музыку, несмотря на занятость в домашнем хозяйстве.
   1 сентября 1989 года наш басист Могилко женится, и считает, что музыка мешает ему в личной жизни и учебе в институте, поэтому его сменяет Олег Дружинин, которому ничего не мешает. Он учит программу, изучает движения на сцене, одевается  в белую куртку с черными штанами-бананами и мы опять готовы к гастрольным поездкам. В это время наш директор Анатолий Челышков покупает автобус (точнее выменивает его у какого то колхоза за видеомагнитофон), обделывает его как может, подкручивает гайки, прибивает сидения, красит изнутри в желтый, с наружи в розовый цвет, подучивается немного рулить и мы поехали. Тут началась транспортная болезнь, то свет слабо светит - массы нет, то радиатор течет, а то как-то лопнули сразу два колеса, и мы, познавая нелегкий шоферский труд, крутили гайки на морозе. Правда кроме этого мы давали и концерты. Клево мы поездили той зимой, печка не греет, встречные КамАЗы не раз лишали нас бокового зеркала и ручки от дверцы водителя. А иногда за литр водки нас не по своей воле таскали на тросах тяжелые грузовики до ближайшей гостиницы. Бывало и пострашней. В одну снежную ночь, при развороте наш автобус свалился в кювет и встал на дыбы. Мы несколько часов тряслись от холода на улице, ожидая спасительного тягача. Спасибо ребятам из села Юлово Городищенского района, которые принесли нам дров и разожгли костер. Когда нас вытащили, мы помчались в Пензу, и на дороге, на одной огромной кочке наш автобус подкинуло и начало крутить по трассе, как в приключенческом фильме-боевике. Лично я подумал, что, вот она кончина моя, вся жизнь прошла перед глазами как в убыстренном кино в тот момент, обочина и лес за ней, то отдалялись, то приближались. Либо фортуна - нам повезло, либо Толик научился рулить, но нас покрутило, покрутило и остановило поперек дороги. Хотя были раненные: Гену-лилипута засыпало аппаратурой, какая-то колонка отдавила палец, и он долго потом не мог ходить на руках, нас все это не отпугнуло от авантюр, и мы продолжали гастролировать, пока совсем не поломался наш автобус. Тут началась великая депрессия. Челышков забросил все, ударился в бизнес, и летом 1990 года мы выезжаем в Башмаковский район от филармонии, но самостоятельно, без директора, без танцевальных, цирковых и цыганских коллективов, без конферансье, без, ставших уже привычкой, перекуров во время выступлений артистов других жанров. Почти двух часовую программу тянули сами. Сами объявляли композиции и участников, сами отпускали шутки и хохмы. Правда, один раз за весь концерт я отдыхал, когда музыканты группы играли инструменталку, а они когда я один под гитару исполнял "Ходят кони над рекою"...
Лето 90-го года было холодным, но две с половиной недели наших гастролей были одарены солнцем и хорошей погодой. Жили, работали и отдыхали отлично: днем ходили купаться на комсомольский пруд, пили шампанское и пиво в легкую, а вечером концерты, в хороших залах с отличной публикой. Это были наши последние гастроли, хотя все шло как по маслу, и настроение было работоспособным, но отсутствие хорошего администратора нас расхолаживало. На своей основной базе в 'Типромаше" мы собирались на тусовку, то ли поиграть, то ли просто поговорить, а может по-привычке. А, в прочем, строились планы на будущее и может все получилось бы, но на предприятии во время нашей репетиции из одного кабинета пропадают телефонный аппарат и калькулятор. Хотя точно известно, что наши тут не причем, тем более никто не покидал актового зала, но все равно это послужило поводом, давно копающему под нас зам. директора, турнуть нас из "Гипромаша". Тем более институт перешел на рыночные отношения, квадратные метры сдавались за громадные барыши в аренду разным коммерческим структурам, и мы оставались просто головной болью для администрации. Летом 1991 года, после десятилетней постоянной прописки, мы стали бездомными и перестали собираться. Впервые, за много лет мы изменили своей привычке - быть вместе. Правда, пытались несколько раз стусоваться, найти новую базу, но что-то не получилось.

        "ОБЕРТОНЫ" - ПЕРВЫЙ ТАЙМ МЫ УЖЕ ОТЫГРАЛИ.

   Целый год "Обертоны" не могут определиться. Несколько раз мы собирались в разных местах, в разных составах, но ничего не получалось. И вот в конце 1992 года в одной из средних школ нам предложили туалет, который приспособили под "музыкалку". Бачков там не было, а унитазы накрыли ДСП, на нее поставили стол с пультом, расположили аппаратуру, и вот мы стали заниматься. Состав был таким: бас-гитара Олег Дружинин, барабаны Павел Раскачкин, гитара Валерий Игошин (когда-то работал в группе светооператором), клавишные Александр Лисицкий, звукооператор Василий Пронькин и я - вокалист Вячеслав Бычков. В это время мы скорее пробовали силы, чем играли, но, по-моему, время даром не теряли. Школьный туалет это несколько не удобно, поэтому вскоре мы перебираемся В ЦПиО им. Белинского. Нам дают не большую, но очень удобную комнату. Мы обклеиваем ее своими старыми афишами и фотографиями, ставим на окно решетку, обстраиваемся, и начинаем плотно репетировать.
   1993 год, в стране хаос, инфляция, останавливаются предприятия, разваливается экономика. Транспорт, бензин, гостиницы делают немыслимо дорогими для нашего зрителя билеты на концерты. К сожалению, небольшие города и села лишились зрелищ, а малоизвестные артисты - работы. Но, тем не менее, коллективы существуют в основе своей на общественных началах. Вот и мы собирались три - четыре раза в неделю, чтобы побренчать в свое удовольствие, как обычно строили фантастические планы на будущее. Однажды давали в парке концерт на открытой площадке, приуроченный к очередному выходному, про это событие заранее объявили по радио, пришли несколько "старых" музыкантов посмотреть на нас и наше выступление, однако приятно было. И вообще  в парке мы занимались, так же катались на качелях-кару… Продолжение »